Форум о Ницше

1. Сущность инстинкта власти.
На мой личный взгляд власть, как таковая, не может нести в себе созидающие начало. Любое наше творческое действие должно предполагать как можно меньшую степень ее влияние, человек свободный от власти тех или иных законов способен создавать ценности или изыскивать их, определять их, сопоставлять, но главное он способен выбирать, ведь при нарастании власти над человеком объективных фактов у него становится все меньше возможности выбора, свободы. Разве выбор над, чем мне властвовать это свобода? Выбор же над чем властвовать, а над чем нет, и чьей власти подчиняться, это тоже небольшой выбор Власть заманчива, власть влечет к себе, разве можно устоять от желания обладать? Это желание исходит из недр нашей животной природы. «Это моё» - вот формула власти, и она действительно определяет многие поступки. Но почему она должна быть сущностью человека? Неужели свободный художник, рисуя картину, выводит ее содержание из власти, чего либо над, чем либо? Он лишь пытается отразить какие то обстоятельства. Свободный художник творит из свободы, свободы не детерминированной, хотя это редкость. Нельзя утверждать, что все что есть, вытекает из власти одного над другим, особенно в человеческом сознании, где может рождаться что-то из свободы, из выбора или из непосредственного творения. А любовь, носит ли она элементы власти? Да конечно! Но власть не определяет ее сущность как таковую, мысля любовь в категориях власти мы, собственно, не увидим любви. Вообще все это восходит к тому, что нельзя вывести из власти тех или иных законов будь то биологические или физические или социальные, то иррациональное ядро любви не сводимо к власти, по тому, что остается одна власть и не остается любви. В материалистической картине мира, все легко упрощается более сложное всегда выводится из более простого, но этого сделать нельзя, в силу того, что не все что нас окружает принадлежит материи.
А сущность инстинкта власти такова: преобладание инстинкта власти демонстрирует слабость человека. Власть, например, в отношении людей принимает форму подчинения с целью понимания, т.е. человек подчиняет себе кого-либо с целью ввести в свой круг понимания. Чем больше человек старается подчинить себе что-либо или кого-либо демонстрирует то, что он не понимает этого, не может принять для себя, смысл скрыт, и это вызывает аффекты. Экспансируя свое влияние, возводя себя в рамки бога он теряет связь с реальностью, для него реальность лишь то, что подчиненное ему, все остальное для него табу, и лишь когда оно входит под его власть тем самым объект перестает под властью субъекта выделять те свойства которыми он выделялся, в сознании субъекта власти объект стал полностью ему подчинен, то есть, для его сознания, особенно для иррациональной его части, он стал ясен, но скрытые непонятные свойства не куда не делись, лишь они утерялись, в банальности категории отношений власти. Резюмируя: чем больше ты хочешь власти, тем меньше ты знаешь о мире, о том, что суть его трансцендентна, и о себе, не хочешь открыть в себе то, что в твоей душе не подчинено власти, а есть островок свободы, и что такие остравки имеются и в других людях и явлениях, и они имеют право на существование. Но это частный случай, можно сказать, что это мотивировка зарождающейся власти, демонстрирующие то, что человек не совершенен, и неполон, если стремиться к все большему. Вопрос тот ли человек, сверхчеловек, который стремиться к большему? Ведь когда власть переходит ту тонкую грань где она необходима и превращается в инстинкт не говорит ли это о том что человек мало понимает мир, плохо понимает его законы, но хочет понять и захватывая понимает так, как он хочет и так как он может, компенсируя свой малый объем понятого. Более тонкие мотивировки власти часто сублимируются из этого мотива, всегда нарушая ту грань, когда она необходима
Однако, надо отметить власть необходима. Власть необходима, чтобы ограничить власть. Действительно многие не могут жить без власти многие хотят, чтобы над ними властвовали, многие борются, чтобы ими властвовали, по сути, пример тут СССР, здесь многие выходят, и борются, хотят сильной власти. (см. Н.А. Бердяев, Судьба России) Власть нужна над теми, кто не может вести себя так чтобы не причинять вред тем, кто от нее независим, тем кто вышел из категорий власти, и не хочет возвращаться назад. Многие хотят царя, хотят деспотии. Многие будут сражаться за то, чтобы над ними властвовали. Не правда-ли парадоксально, одни дерутся за то, чтобы властвовать, другие за то что бы над ними властвовали, и лишь горстка людей дерется ради свободы и иных высших ценностей. Действительно власть объемлет миром, нельзя увидеть людей абсолютно свободных, но можно увидеть людей движимых идеей свободы. От власти в этом мире уйти не удастся. Она имманентна падшей природе человека, и избавиться от нее можно лишь избавившись от того, что детерминирует падшую часть человека.
Диалектикой, которую я попытался развернуть, хочу сказать, что людьми движет идея власти лишь по тому что, они способны понять мир в этой упрощенной категории, как было описано выше, в более редких случаях, что бы обезопаситься от тех, кто уже во власти власти, тогда надо разделить власть на плохую, и не очень плохую вынужденную, но и вынужденная, всегда стремиться перейти в плохую, и причина вынужденной власти так или иначе плохая власть. Методы избавления, на мой взгляд, от понимания мира в таких категориях, правильное воспитание: реализация духовного начала человека, в котором власть исключается, и в то же время понимания необходимости властных отношений, но в рамках необходимого.

2. Жизнь как высшая ценность.
Две мечты да печали стакан
Мы, воскреснув, допили до дна.
Я не знаю, зачем тебе дан.
Правит мною дорога-луна.
Ты не плачь, если можешь, прости.
Жизнь - не сахар, а смерть нам - не чай.
Мне свою дорогу нести.
До свидания, друг, и прощай.
Это все, что останется после меня,
Это все, что возьму я с собой…
Ю. Шевчук

На мой взгляд, критерий жизни как ценности абсолютизированной ведет к ее максимуму. А максимум жизни ничего не может дать для ее нравственной оценки, лично мне тяжело представить жизнь в ее максимуме, наполненном смыслом, это может породить страдание, максимум может стать минимумом. Все равно вся жизнь пройдет, и что останется? Максимум ли ее или минимум, какой бы максимум она не приняла она не сможет пересилеть детерминанты ее определяющие.
«Этика не может зависеть от биологии, которая нарнду с социологией выражает философкие претензии. Биологическая философия жизни пытается установить критерий добра и зла, основать оценки на принципе максимума «жизни». «Жизнь» есть высшее благо и верховная ценность, «добро» есть все, что доводит «жизнь» до максимума, «зло» есть все, что умаляет «жизнь» и ведет к смерти и небытию. Нужно служить повышению «жизни» до максимума. Такая философия жизни выдвигает принцип, отличный от гедонизма и эвдемонизма. Переизбыточная жизнь есть благо и ценность, даже если она несет страдание, а не счастье, если она порождает трагедию. Величайшим представителем философии жизни был Ницше, смертельный враг утилитаризма, гедонизма и эвдемонизма. Клагес пытается противопоставить принцип виталистический принципу духовному. Бесспорно, что добро есть жизнь и что конечная цель - полнота жизни. Но беда в том, что это слишком верно. «Жизнь» есть негодный критерий оценки вследствие своего всеобъемлющего и многозначного характера. Все есть жизнь и жизнь есть все. Даже смерть есть явление жизни. В самой жизни необходимо делать качественные различения и устанавливать оценки. Но эти различения и эти оценки невозможно сделать на основaнии критерия максимума жизни, который ведь чисто количественный, а не качественный. Мы попадаем в порочный круг. Есть «жизнь» высокая и низкая, добрая и злая, прекрасная и уродливая. Как сделать это различение и оценку? Биологический критерий максимума жизни совершенно не годен, как критерий этический. Жизнь должна иметь смысл, чтобы быть благом и ценностью. Но смысл нe может быть почерпнут из самого процесса жизни, из количественного его максимума, он должен возвышаться над жизнью. Оценка с точки зрения смысла всегда предполагает возвышение над тем, что оценивается. Мы принуждены признать, что есть какая-то истинная жизнь в отличие от ложной и падшей жизни. Жизнь может возвышаться нe вследствие ее количественного прироста, а вследствие подъема ее к тому, что выше ее, что есть сверxжизнь. Это приводит нас к тому, что кроме биологического понимания жизни есть духовное понимание жизни. Духовное же понимание жизни всегда предполагает нe только человеческую, но и божественную жизнь. Духовная жизнь всегда предполагает другое, высшее, к чему она движется и поднимается. He просто жизнь, а духовная жизнь, жизнь, поднимающаяся к Богу, не количество жизни, а качество ее есть высшее благо и ценность. Духовная же жизнь совсем нe противоположена жизни душевной и телесной, и совсем не отрицает ее, а означает вступление их в иной план бытия, приобретение ими высшей качественности, движение к высотам, к тому, что есть сверх-хсизнь, сверхприрода, сверх-бытие, сверх-Божество. «Жизнь» может стать для нас символом высшей ценности, высшего добра, но и сама ценность, само добро есть символ подлинного бытия, и само бытие есть лишь символ последней тайны». (Н. А. Бердяев, Опыт парадоксальной этики).

ФОРУМ О НИЦШЕ